"Where are you, ghost-boy? Let me be your human toy"
Перший з двох компакт-дисків антології, випущеної на російському лейблі Філі, щоб відзначити виступ Coil у Москві 19 вересня 2001. На цьому диску представлені меланхолійні та мелодійні п'єси, записані продовж всієї творчої кар'єри Coil, а також новий трек ''A Cold Cell". Компакт-диск випущено обмеженим тиражем у 1000 екземплярів.
"Аутсайдер" №1, 2003
Кажуть найуспішний альбом цього метра поп-дендизму, ну і одна з найчудовіших нічних речей, що я чув. Коли твій батько попросить щось йому порадити послухати - запиши йому цю платівку і скажи нехай їздить під неї коли на вулиці вже буде темно. Я ж обіцяв чогось веселенького нарешті)
P.S. Оновив для тебе Red House Painters
Подводя русские музыкальные итоги ушедшего года, я напрочь забыл о главном. Потому что главное — это не федоровский альбом «Лиловый день», не Шевчук, пародирующий БГ в «Олимпийском», и даже не песня про медведицу. Пик 2003 года — это журналистский брифинг Петра Мамонова в рамках телепередачи «Земля-воздух» (решение о закрытии которой, по-моему, было принято сразу по выходу Мамонова из студии). Жаль, если вы не видали. Пересказывать тот эфир своими словами я все равно не стану — попросту не смогу. Но в качестве компенсации выболтаю кое-что о новейшем мамоновском альбоме, который, в общем, развивает основные идеи и положения той телепередачи.
«Зелененький». Альбом называется «Зелененький». Слушать его — как и предшествующих «Мышей» с «Электро Т» — невозможно, но необходимо. Избушка-рекордз спроворила самую, пожалуй, сильную партию пригородных блюзов о всегдашней боязни думать, спать и жить. В наступившей тишине Петр Мамонов играет на гитаре (точнее сказать — играет в гитару) и наворачивает поверх скребущих псевдоаккордов белые больные стихи. Музыки как бы и нет. Это и не песни, и не пение, а какие-то метафизические сквознячки (вот не могу, честно, других слов подобрать). Плач, стон, лепет, словесная ряска, скрипят поджатые струнки, барахлит электричество — перед вами не апокалиптический, но паралитический фолк. Это мало на что похоже — то есть я могу, конечно, вспомнить малотиражных певцов-дурдомщиков типа Андре Робийара, но Мамонов, на секундочку, не певец-дурдомщик, а главный аттракцион столичного рок-н-ролла (Гребенщиков, вон, когда приспичит, до сих пор поет его «Цветы на огороде» в теплых компаниях). Однако если раньше аттракцион под названием «Звуки Му» напоминал русскую рулетку в комнате смеха, то теперь он похож на безвозвратно рассыпавшееся лото. Быть может, это вообще не надо слушать. Может быть, надо просто знать, что оно у вас есть дома. Сознавать, что в квартире находится копия альбома под названием «Зелененький», с которой вы в любой час можете считать какой-нибудь клич невразумительной гениальности вроде «Общий привет из болота!»
Максим Семеляк, "Афиша", 2004
http://www.mediafire.com/?gx4kgww0zxilsx8
Этот ижевский проект зарождался в конце восьмидесятых как трио - Дмитрий Носков, Василий Агафонов и Костя Багаев. Молодые музыканты коллекционировали звуки и шумы, пытаясь с их помощью создать цепочку образов и ассоциаций, воплощенных в цельную картину. Шипение магнитофонной ленты, шипение примитивной отечественной электроники, шипение электронаводок на микшер воспринималось ими как белый шум, как элемент холста на картине. Они игрались со звуком и купались в нем. В конце концов, они и окрестили себя звуком - как впечатление от стука бамбуковых палочек, случайно упавших на лестницу поздним летним вечером.
«Мы считали, что самое главное - это создать атмосферу, содержащую в себе настроение, - вспоминает Василий Агафонов. - Не нужно ничего конкретного, о чем можно сказать словами. Мы считали, что музыка в сочетании с поэзией должна нести в себе нечто большее, чем быть способом выяснения отношений с самим собой или с внешним миром».
Никто из них не умел играть ни на одном из музыкальных инструментов. Самым опытным из участников проекта выглядел Дима Носков, поскольку со времен стройотряда неуверенно владел тремя блатными аккордами. Необходимости в остальных аккордах не было - их заменяла игра на ненастроенных инструментах и «экспериментальное звукоизвлечение», которое, по воспоминаниям участников, «было более интересным занятием, чем сочинение и запись песен».
Им казалось, что кроме искусства в мире не существует ничего интересного. Под влиянием произведений Кортасара, Кафки, Кобо Абэ сочинялись рассказы, стихи, рисовались картины. Работавший университетским фотографом Костя Багаев, купив в рассрочку синтезатор «Поливокс», направил общую творческую энергию в область звуковых ландшафтов.
На репортерский магнитофон Дима Носков записывал звуки улицы. Перенося рев осла из городского парка культуры в ткань электронного полотна, он находил в нем крики жар-птицы. Вася Агафонов, наибольший радикал и максималист, вскоре получил почетный титул «мастер подводной музыки». Его конек заключался в умении мастерски обыграть дальний план, создавая своими фоновыми звуками необходимое настроение.
В одной из ранних инструментальных композиций Агафонов засовывал в полость подфуззованной электрогитары карандаш и с его помощью извлекал оттуда замогильные скрипы. Носков насиловал древнюю виолончель и бас.
Багаев, окруженный «Поливоксом», ударным синтезатором «Роктон» и гитарным синтезатором «Лидер-2», создавал эскизы будущих мелодий. Так родилась инструментальная композиция «Береговая осень», навевающая образ печального человека, бесцельно бродящего вдоль берега моря.
...Спустя полгода в недрах проекта созрела потребность записать первую композицию. «У нас появилось желание сделать нечто, совсем ни на что не похожее», - вспоминает Агафонов. В связи с этим в творческих кругах Ижевска негласно был объявлен поиск вокалистки, знавшей (хотя бы в рамках школьной программы) французский язык. Петь на русском музыканты побаивались, хотя сам текст композиции «Лошадь моей жизни», написанный Багаевым, откровенно интриговал: «Лошадь моей жизни/Однажды вышла на берег/Вышла на берег из моря/Она жила там давно/Еще до моего рождения/Глубоко под водой/Ела тростник...» Вокалистка Таня Ерохина всплыла неожиданно - прямо из бассейна. Тогда казалось, что у нее мало общего с этими оторванными от жизни мечтателями. Бывшая манекенщица с огромными серыми глазами, мастер спорта по пулевой стрельбе, тренировки по плаванию, академическое образование в музыкальной школе и специальность «экономист». Тем не менее она сразу попала в струю.
«Моим первым впечатлением от ребят было удивление от обилия идей и степени свободы в выборе их воплощения, - вспоминает она. - Когда я начала петь, они сразу же заставили меня забыть обо всем, чему я училась в музшколе. Я пыталась петь оформленным звуком, но мне сказали: «Пой, как будто мурлычешь колыбельную. Без напряжений голоса, легко и свободно».
Подстрочно переведенный на французский язык текст «Лошади» был воплощен эротическим шепотом - на фоне медитативной электронной психоделии, диссонансных звуков гитары и нарочито упрощенного баса. Пространство для аналогий практически отсутствовало, и этот факт вскоре получил вполне материальное подтверждение. Снятый в университетском подвале черно-белый видеоклип «Лошади» занял первое место во всесоюзном конкурсе «Программы А». После этого они окончательно поверили в собственные силы. Шел девяностый год.
Одна за другой стали создаваться невеселые медитативные композиции «Белый черт ландыш», «Лоскуток», «Слабый тигр». Тексты писали Багаев и Носков - писали весьма оригинальным образом, как, впрочем, и все, что они делали. «Я включал инструментальную часть мелодии, записанную несколько раз подряд на часовую пленку, - вспоминает Багаев. - Музыка диктовала тему. Затем я брал огромный англо-русский словарь и из нескольких вариантов перевода память выхватывала отдельные слова, которые затем превращались в фразы».
Большая часть текстов посвящалась животным или растениям - в откровенно сюрреалистическом видении: «Слабый тигр, раненный в кровь/С глазами немого мальчика/Связался с луной по чуткой радиостанции/И жаловался, глупый, на пулю».
После рождения подобных опусов начиналась кропотливая работа с вокальными интонациями и произношением каждого слова. Текст изрисовывался графиками темпоритма: паузы, крещендо, пиано. На создание каждой композиции уходило не менее месяца, что, похоже, никого сильно не волновало. Процесс был для них важнее, чем результат.
Вполне возможно, что альбом «Легкое дело холод» так бы никогда и не появился на свет, не объяви Дима Носков о своем уходе из группы. В тот момент он окончательно решил, что в дальнейшем совмещать репетиции и бизнес будет, по меньшей мере, нечестно.
«Сообщение Носкова об уходе было для всех нас как гром среди ясного неба, - вспоминает Багаев. - К тому моменту у нас была готова половина композиций и мы мобилизовали все силы, чтобы доделать альбом».
Запись протекала в течение всего 91-го года на квартире у Багаева. На начальном этапе в ней приняли участие еще два человека: Андрей Гостев и Дима Лекомцев (гитара и бас в «Береговой осени»). В остальных композициях звуковой рисунок осуществляло трио Багаев-Агафонов-Носков по каким-то своим, подчиненным ощущениям, законам.
«Гармоничного звучания мы добивались внутренним чутьем, - вспоминает Агафонов. - Играть по правилам мы так и не научились, да и особого желания не было. Мы слушали много хорошей музыки - от Ино до Throbbing Gristle и понимали, что «играть как все» недостаточно. Для общей гармонии и завершенности нужно играть очень хорошо. Считая это безнадежным занятием, мы продолжали играть очень плохо».
В подобной ситуации нередко выручали технические фокусы и мастерски подобранные шумы. Записанная на 19-й скорости пленка крутилась в обратную сторону в два раза медленнее. Раскаты грома брали с театральных пластинок, «человеческие» вздохи извлекали из баяна с дырявыми мехами. Записывали звуки во время прогулок по Луна-парку и плач ребенка во дворе. В двух песнях фрагментарно использовалось разбитое пианино производства 1885 года, стоявшее дома у Багаева. Игра щетками на пионерском барабане органично вписывалась в общую картину. Не подозревая о существовании сэмплера, они пытались создать его ручной аналог, пропуская сигнал через три последовательно подключенных друг к другу магнитофона.
«Нами двигала техническая невозможность самовыражения, - вспоминает Багаев. - В этом была одновременно беда и обида на то, что у нас связаны руки. После этой записи нам стало казаться, что если художнику дать все, что он захочет (в плане инструментов), у него начнется кризис».
Однако ближе к концу сессии кризис начался внутри самой группы. Можно допустить, что слишком мучительным оказался уход Носкова в собственные коммерческие проекты. Инструментальную композицию «Хрупко двух» Багаев и Агафонов записывали фактически вдвоем.
«Это была одна из последних композиций, - вспоминает Агафонов. - Думаю, в ней присутствует настроение чего-то приближающегося, не совсем хорошего».
«В группе сложилась ситуация, противоречившая всем законам физики, когда одноименные заряды со страшной силой притянулись, а потом с не меньшей силой оттолкнулись, - считает Таня Ерохина. - Если бы тогда у нас в жизни все было хорошо, то ничего в результате не получилось. Над нами властвовало душевное неспокойствие, смятение, атмосфера фабричного индустриального города, черные энергетические дыры. Людям должно было быть очень плохо и тревожно, чтобы такой альбом получился».
Финальную композицию «Снежный мед» Таня записывала в ожидании рождения ребенка. Песня получилась как колыбельная - с рефреном «смерть - не худший грех» и партией клавиш, впервые наложенных в профессиональной студии. Снятая на цвет
ную кинопленку видеоверсия «Снежного меда» (с Ерохиной в главной роли) заняла спустя год первое место в конкурсе видеоклипов программы «Экзотика».
Но группы в тот момент уже не существовало. Заглядывать в будущее было для них безнадежным занятием. После ухода Ерохиной музыкантами была «честно замучена» добрая дюжина претенденток, однако ни одной из них не удалось приблизиться к загадочности и нежности Татьяниного голоса.
...Объединенные очевидной драматургией «песня - инструментальная композиция», все девять треков «Стука бамбука в 11 часов» вышли в виде магнитоальбома в ноябре 91-го года под названием «Легкое дело холод».
Впоследствии музыканты объясняли это название отражением состояния, близкого по ощущениям с «холодом». Будь то пустота, смерть или что-то еще, с этим связанное. Современники восприняли альбом как звуковую дорожку к несуществующему фильму, проект которого был отменен, а песни остались.
В оформлении обложки был использован реальный фотосюжет: глупый мокрый котенок сидит на снегу, печально смотрит на небо и мечтает о чем-то своем - незримом, недосягаемом и, увы, несбыточном.
Александр Кушнир, "100 магнитоальбомов советского рока"
http://ifolder.ru/1137935
пароль архіва: lectro.ru
Все правильно - треба переходити на підкреслене "сюда", обирати і чекати
P.S. а тепер відразу мені відпишеш
Якщо вже ти почала, то...
http://www.mediafire.com/?1jf62dq9mwoyzf8
Як на мене, то це одна з не такої вже і великої кількості досконалих платівок, які мені доводилося почути. Нехай таке визначення видасться тобі трохи менш поверховим ніж воно є насправді.
